Дмитрий Трубин
Дмитрий Трубин: серийный
создатель
Почему ты пишешь картины сериями?
Дмитрий Трубин: А почему убийцы серийными бывают? - Они не могут насытиться! Точно так же и я... Только я, конечно, не убийца, а серийный создатель. Если я влезаю в какую- то тему и начинаю писать, то, завершая одну работу, я уже вижу следующую, как продолжение темы, и так - во множестве вариаций. Мне хочется «дожать» тему до конца; я - как бультерьер: мне нужно всё сделать сразу и быстро. Есть и другая причина моей творческой серийности: работу художника я начинал с книги, а книга подразумевает цикл, в книге ты должен мыслить сериями. Получив образование в полиграфическом институте, я научился работать сериями, множить, развивать тему.
Пикассо тоже сделал много серий.. Ты сравниваешь себя с ним?
Да, когда гордыня меня одолевает - я могу сравнить себя с Пикассо. Володя Резиц- кий, когда его не принимал губернатор, мог хлопнуть дверью и сказать: «Я для вас - как Растропович!». И я могу время от времени «хлопнуть дверью» и сказать: «Я для вас - как Пикассо!». Для меня Пикассо - самый сформулированный, идеальный художник. Что бы он ни сказал про искусство - это всё страшно интересно. Пикассо - самый цитируемый художник. В то же время он не был слишком сильно образован, он всё интуитивно получил от своего отца-художника, от друзей, от среды. И он всегда мыслил по- детски, у него даже на старческих фотографиях (под 90 лет) глаза горят, как угли. Это человек, который прожигал всё вокруг себя. Кажется, Кокто сказал: «Когда выходишь из мастерской Пикассо, мир кажется несформулированным». Это потому, что Пикассо переделал Божий мир, сформулировал его по-своему, иначе, современнее. Он нашёл новое видение, новые краски, новые формы. Я влюблён в него - это не значит, что я не люблю других художников, но если бы пришлось оставить кого-нибудь одного, я бы оставил Пикассо.
Ты пишешь картины, связанные с едой? Какая из них «самая вкусная»?
Когда меня спрашивают о любимых картинах, я говорю: «Та, которую делаешь последней, та и любимая». Иначе я её не делал, если бы не думал, что она - лучшая. Каждый раз я жду новых открытий от своей работы, и следом за «последней» всегда приходит другая... И что значит «вкусное»? Вкус - это же не только то, что воспринимают вкусовые рецепторы. Обнажённое женское тело - разве это не вкусно? Я пишу огромное количество обнажённой женской натуры - много плоти, много жизни, много витального чувства. Я - человек, очень витально обозначенный в пространстве, я страшно люблю жизнь. Могу легко увлечься странными вещами - вдруг полюбить какие-нибудь старые утюги и писать утюги, и видеть в них особо ценное качество.
Твой «Евангельский цикл» - неожиданно, интересно... Как ты относишься к версии, которая вошла в современную массовую культуру как «Код Да Винни»?
«Код Да Винчи» я не читал и фильм тоже не смотрел. Более того, я не люблю все эти метафизические изыскания, и магия меня не интересует... В начале 19-го века о Леонардо писали как о дьяволе, искусителе: осуждались все эти его улыбки - «Джоконды», «Мадонны в гроте»... Каждый находит то, что ищет. И магию можно найти во всём: проведённая по бумаге линия - она уже полна магии – магии искусства. Как православный атеист, я не верю в дьявола. Дьявола в сущности (во всяком случае для меня) нет…Леонардо был агностик, не мистик, он постигал мир. Он был гораздо более деятель науки, нежели искусства. Он ни одну свою работу так и не довёл до конца. «Тайную вечерю» он писал очень долго, только к лику Христа (по Мережковскому) он возвращался в течение 14 лет. В отличие от него Микеланджело был настроен на результат, на плод, а Леонардо акт зачатия интересовал гораздо больше, нежели итог. Он постоянно отвлекался. Если герцог предлагал ему заняться осушением, он тут же загорался идеей - и уходил в осушение... Если праздниками - он с радостью делал декорации. И всё это, оставив живопись.
Ты называешь Фому истинным апостолом, а Иуду - предателем. Но как тогда воспринять просьбу Христа к Иуде - пойти и свершить должное? Христос знал, что должен сделать Иуда?
В своей книге «Иуда Искариот» писатель Леонид Андреев утверждает, что Иуда - самый верный друг Христа. Друг, который пошёл на убийство собственной души, потому что Христос мог колебаться в исполнении своей миссии из-за своей человеческой сущности. Такая точка зрения - вне догм, всё здесь очень по-человечески. Но я привык оперировать поступком Иуды как классическим предательством. Меня интересует только формула. В своей работе я иду вслед за Леонардо, а он никак не мог возомнить Иуду «другом» Христа: тогда это никому и в голову прийти не могло. Он считал, что Иуда - это Иуда, и ему место – в петле.
Вокруг каждого известного человека бытует легенда. И про тебя сложена легенда, что ты - особа, приближенная к Власти.
Власть и я? «Что он Гекубе, и что ему Гекуба?» Нет, я не задаюсь этими вопросами - я слишком сильно занят своим делом. Я, в сущности, эгоцентрик, у меня всё посвящено тому, что я делаю. Семья обеспечивает мне тылы, а я занимаюсь только тем, что рисую - в мастерской, дома. А общение с властью... Я не выстраиваю специального общения, и мне в голову не придёт записываться на приём к каждому вновь назначенному губернатору или мэру. У меня сложился свой собственный круг общения, и на каком-то этапе я стал что-то значить для этого города, поэтому я общаюсь не столько с людьми власти, сколько с людьми дела.
Татьяна Трубина: Говорят ещё, что Трубин - человек богемы. Меня просто начинает трясти от этого всего.
Дмитрий Трубин: Богемный художник от меня отличается коренным образом. Я всё своё время трачу, рисуя, делая картины, графику, книгу. Выпить и повеселиться я могу в свободное от этого время - вот тогда я становлюсь словоохотлив, потому что мне нравится говорить, подпитываться чужой энергией... Я совершенно не склонен лежать на диване. И мне не нужен какой-то специальный отдых, потому что живопись - такой кайф, от которого отдыхать просто глупо. Если я устаю от чего-то, то просто меняю сферу применения своих сил. И так - всю жизнь. И никакой богемы.
В какой момент Дима понял, что он влюбился в Таню, а Таня поняла, что Дима - её судьба?
Татьяна Трубина: Мы познакомились в круизе, когда творческие коллективы по Северной Двине путешествовали. У меня накануне было видение, предчувствие этой встречи. Я знала, что я его встречу. Конечно, я не знала точно, что это будет Трубин, но что-то такое в голове моей случилось... Зашла я на теплоход, окинула взо-ром: «И где?» - подумала я: «Господи, как хорошо всё начиналось... И так всё печально закончилось!». - Теплоход - пространство ограниченное, все перезнакомились, и я влюбилась в него, когда Трубин показал мне свой каталог. В круизе Дима был без бороды, а борода - атрибут богов, героев и царей. Как только он показал мне свой «каталог с бородой», я его сразу узнала…А мои ноги он узнал еще быстрее, чем я его «бороду».
Дмитрий: Манекенщицы в круизе были все красивые, и все, как китайцы, «на одно лицо». Но одна из них, Таня, особенно отличалась своей пластикой. Посмотрел я на неё и подумал: «Слишком высокая для меня», - и не мог на нее посягнуть, пока Таню не пригласил на танец мой друг Женя Новоселов. Я говорю Надежде Ивановне Милькис: «Везёт же Новосёлову - такая длинная веха с Таней потанцевать может, мне уж с ней не потанцевать...». Она спрашивает: «Димка, сколько росту тебя?» - «Метр-79» - «А Таня - метр-78». Я сразу встал и отогнал Новосёлова. С тех пор мы с Таней вместе.
Татьяна: Я вывела формулу: «Борода + Рост» - вот и весь секрет успеха. Кстати, в июне 2012 года исполняется ровно 20 лет, как мы познакомились в том круизе.
Дима, ты так часто в похвале говоришь слово «страшно»- Или «ужасно»» Почему?
Дмитрий: Это у меня такие оксюмороны. Во мне осталось много детского, а ребёнок, когда сталкивается с чем-то новым, волнующим, непонятным - ему одновременно и «страшно», и «интересно». Наверное, в 51 год нехорошо так говорить, но я же по одной стезе своей - детский художник, поэтому мне можно говорить: «страшно интересно», «страшно любопытно» и «страшно красиво».
Катя, мы наслышаны, что ты отличный переводчик поэзии?
Екатерина Трубина: Английский язык я изучаю вот уже 10 лет. И с поэзией у меня очень близкие отношения. Удаётся сочетать эти два увлечения. В школе я всегда участвовала в конкурсах, а потом - в московском: заняла там одно из первых мест. Вот, собственно, и всё.
Что в тебе точно от мамы-Тани, а что точно от папы-Димы?
Екатерина: Ох.... От папы, наверное, наглость и нахальство – во всем, что касается творчества.... От мамы, наоборот, мягкость, которая иногда проявляется, иногда нет. Еще от мамы я научилась терпеливости, в какой-то степени…
Дмитрий: Ты самого главного не сказала – ты еще красивая в отца!
Екатерина: Еще я занимаюсь кулинарным искусством. Иногда следую рецептам, иногда сама что-нибудь придумываю. Очень люблю сделать все красиво. Среди моих главных увлечений – живопись, литература, кулинарное искусство.
Дмитрий, у тебя есть автопортреты?
Не так чтобы большое количество, но время от времени я подхожу к этой теме, к себе, то есть. Это давняя традиция: Микеланджело, Дюрер, Рембрандт - великие автопортретисты... Если всматриваться в человека, так как же не в себя, прежде всего? Если художник напряжённо смотрит в своё нутро, он лучше понимает и других людей. К тому же себя ты знаешь лучше, чем другого человека.
Ты писал когда-нибудь себя с Таней вместе?
Вместе? Нет. Хотя Таню я писал очень много. Однажды мы с Володей Резицким даже проект устроили: «Акция 3». Портреты Тани были развешаны на стенах, сама она ходила по подиуму. Володя выходил в зал, снимал портреты, перемещал их в пространстве, переодевался, менял , инструменты - с саксофона переходил на какую-нибудь дудку... Это была его идея: три героя, три творца. На самом деле, участников было больше - «ювелирка» от Коли Фёдорова, Тим Дорофеев и Катя Зорина... Я тогда подарил Володе отцовский кожаный плащ - как у Жеглова: старинный, военного образца - для его выступлений, проектов новых... Такие дела.
Чтобы побеседовать с Татьяной, Дмитрием и Екатериной Трубиными, мы отправились в ВИННЫЙ КЛУБ, с которым они хорошо знакомы. Семью устраивает и уютный интерьер, и атмосфера, в которой можно спокойно пообщаться, и интернациональная кухня, и богатая коллекция вин, среди которых всегда найдёшь то, что наиболее точно соответствует выбранному блюду.
ВИННЫЙ КЛУБ предложил Татьяне Трубиной поделиться рецептом, который стал бы нововведением в летнем меню ресторана:
«Самое логичное для лета - это, конечно, овощи, - сказала Таня. - Тем более, что овощи, фрукты и свежевыжатые соки - моя самая любимая пища, овощи любит и Катя. А Дима у нас любит всё, кроме «Дробь 16» (каша из перловки), он у нас всеядный, с ним проблем нет, всё съест и скажет: «Спасибо. Вкусно». Поэтому в ответ на ваше предложение подумать о летнем блюде, я советую приготовить Баклажаны под соусом «Песто». Это классическое летнее средиземноморское блюдо, которое очень любят жители Италии. Кстати, в роду у Димы есть итальянцы, так что можно сказать, что это один из наших семейных рецептов».
Андрей Жданов
Опубликовано в журнале Magazine, июнь 2012.